К ИСТОКУ

открыть спойлер

1310



Тогда поспешно

к нему был призван

победный Беовульф,

и рано поутру

военачальник

со всем отрядом

своих сородичей

к вождю явился,

дабы услышать,

какими благами



1315



воздал Создатель

за прежние муки.

Шагал по плитам

прославленный в битвах

и с ним дружина

(дрожали стены)

навстречу мудрому

старцу-конунгу;

владыку Ингвинов

спросил он, приветствуя, [86]



1320



счастливо ль минула

ночь прошедшая.

Хродгар промолвил,

защита Скильдингов:

«Речь не о счастье!

– Вновь посетили

датчан печали:

мертв Эскхере, [87]

первый из братьев

в роду Ирменлафов,



1325



мудрый старейшина,

столп совета,

с кем мы конь о конь

скакали в сечах,

прикрыв друг друга,

рубили вепрей

на вражьих шлемах,

– да будет примером

каждому ратнику

слава Эскхере.



1330



Тварью грозной,

забредшей в Хеорот,

был убит он,

и я не знаю,

с поживой, жадная,

куда бежала,

в какое место.

На месть возмездием

она ответила,

на бой полночный,



1335



в котором с Гренделем

ты сквитался,

воздав за гибель

и долгострадание

народа нашего,

– недруг страшный

лишился жизни;

теперь явилась

ему на смену

эта зломыслая



1340



кровью выместить

смерть сыновнюю, —

так полагает

любой из героев,

скорбящих в сердце

о верном соратнике.

Смотри! Вот Эскхере

рука, что щедро

деяния добрые

для всех творила!



1345



Я слышал – старейшины

мне поведовали,

также и люди,

окрест живущие,

что им случалось

видеть воочию

двух на пустоши

воров крадущихся,

существ кромешных,

и будто бы первой —



1350



так им казалось

– тварь выступала

в обличий женском,

а следом – поганый

шел отверженец

тропой изгнанников,

муж, что огромней

любого смертного,

– народ издревле

нарек его Гренделем,



1355



но кем зачат он,

и чьи они чада,

и кто был их предком

из темных духов,

и где их жилище

– люди не знают;

по волчьим скалам, [88]

по обветренным кручам,

в тумане болотном

их путь неведом,



1360



и там, где стремнина

гремит в утесах,

поток подземный,

и там, где, излившись,

он топь образует

на низких землях;

сплетает корни

заиндевелая

темная чаща

над теми трясинами,



1365



где по ночам

объявляется чудо

огни болотные;

и даже мудрому

тот путь заказан;

порой бывает,

что житель пустошей,

гонимый сворой,

олень гордорогий,

спасая голову,



1370



стремится к лесу,

но, став на опушке,

он жизнь скорее

отдаст охотнику,

нежели ступит

в темные чащи,

страшное место! —

когда же буря

тлетворным ветром

дышит над водами,



1375



вздымаются волны,

мрачнеет воздух,

небо плачет.

открыть спойлер

1380



Я же за службу

воздам, как прежде,

древним золотом

кольцесокровищниц,

коль скоро с победой

в живых вернешься!»

Беовульф молвил,

потомок Эггтеова:

«Мудрый! не стоит

печалиться! – должно



1385



мстить за друзей,

а не плакать бесплодно! [89]

Каждого смертного

ждет кончина!

пусть же, кто может,

вживе заслужит

вечную славу!

Ибо для воина

лучшая плата —

память достойная!



1390



Встань же, державный!

Не время медлить!

Пойдем по следу,

и матерь Гренделя

не сможет скрыться —

вот мое слово! —

ни на пустоши,

ни в чащобе,

ни в пучине, —

нет ей спасения!



1395



Ты же нынче

скорбящее сердце

скрепи надеждой,

ибо я знаю твое желанье!»

Старец воспрянул;

благословил он

Бога за речи

храброго мужа.

Был скоро для Хродгара

конь оседлан,



1400



скакун волногривый.

Правитель мудрый

ехал, державный,

и с ним дружина,

его щитоносцы.

Ног отпечатки,

тропа тореная

вела по равнине,

путь указуя

в лесную чащу,



1405



к Сумрачным топям

(лучшего витязя

мертвое тело

там волокла она,

друга Хродгара

и его соправителя).

Дальше направились

высокородные

к скалам гранитным,

к теснинам темным,



1410



где меж утесов

стези кремнистые

шли над ущельем,

кишащим нечистью;

вождь – впереди,

а старейшины ехали

сзади, дабы

не сбиться со следа,

– вдруг перед ними

явились кручи,



1415



склоны, поросшие

мрачным лесом,

камни замшелые,

а ниже – волны,

кипящие кровью.

Горько оплакивали

скорбные даны

долю Скильдингов,

горький жребий,

судьбу героя,



1420



когда сыскали

меж валунами

на побережье

голову Эскхере.

Видели воины,

как омут вспенивался

горячей кровью

(рог боевую

пел погудку);

спешившись, конники



1425



тут же приметили

червоподобных

подводных чудищ,

игравших в зыбях,

лежавших на отмели,

морских драконов

из тех, что часто

в час предрассветный

парусу путь

преграждают в море,



1430



ища поживы;

хлынула нечисть

прочь, злобесная,

едва заслышала

звуки рога;

тут воин гаутский

стрелой из лука

пресек на водах

жизнь пучеглазого [90] —

прямо в сердце



1435



вошло стрекало, —

и змей, влекомый

потоком в море,

смертельно раненный,

все тише бился;

кабаньими копьями,

крюками острыми

его забагрили

и скоро вытянули

на сушу диковинного



1440



волноскитальца,

выходца бездны.

Беовульф к бою,

страха не знающий,

надел кольчугу,

доспех, сплетенный

руками искусников,

наряд, который

должен был в бездне

служить дружиннику,



1445



ратнику нужен

покров нагрудный,

хранящий в сечах

мечедробящих

сердце от раны,

жизнь от смерти;

и шлем сверкающий

нужен воину

в бучиле темных

водоворотов,



1450



кров надежный,

увитый сетью

и золоченым

вепрем увенчанный

(так он умельцем

лет незапамятных

был выкован дивно,

что ни единый

удар в сражении

ему не страшен).



1455



Также герою

стало подспорьем

то, что вручил ему

вития Хродгаров:

меч с рукоятью,

старинный Хрунтинг, [91]

лучший из славных

клинков наследных

(были на лезвии,

в крови закаленном,



1460



зельем вытравлены

узорные змеи);

в руке героя,

ступить решившегося

на путь опасный,

на вражью землю,

тот меч не дрогнет —

не раз бывал он,

клинок остреный,

в работе ратной.



1465



Теперь, отдавая

оружие воину,

его сильнейшему,

не хвастал сын Эгглафа

своей могучестью,

как прежде случилось,

когда упился он

брагой на пиршестве, —

не он ведь решился,

жизнью рискуя,



1470



на подвиг в пучине,

чем честь и славу

свою поущербил!

Но не таков был

герой, надевший

одежды битвы.

открыть спойлер

я жизнь утрачу,

тебя спасая,

ты не откажешься

от слова чести,

от долга отчего,



1480



и будешь защитой

моим сподвижникам,

дружине верной,

коль скоро я сгибну;

а все сокровища

твои, о Хродгар,

дары, за море

послать должно Хигелаку —

пусть он узнает,

гаут державный,



1485



поймет сын Хределя, [92]

взглянувши на золото,

что встретил я

щедрого кольцедарителя

и этим богатством

владел до срока;

а меч мой наследный

отдайте Унферту —

пускай муж сильный

моим владеет



1490



клинком каленым.

Я же стяжаю

победу Хрунтингом

или погибну!»

Завет измолвив,

не стал ждать ответа,

но прянул прямо

в бурлящие хляби

вождь гаутский —

морские воды



1495



над ним сомкнулись.

Ко дну он канул

(был переходу

дневному равен

путь через бездну),

а там злобесная,

вод владычица,

бурь хозяйка

встретила, лютая,

героя, дерзнувшего



1500



проникнуть сверху

в ее пределы;

и, выпустив когти,

в охапку воина

она схватила,

но был в кольчуге,

в наряде ратном

неуязвим он —

не по зубам ей,

кровавогубой,



1505



сбруя железная,

сеть нагрудника, —

и потащила

пучин волчица

кольцевладельца

в свой дом подводный,

и зря он пытался,

страха не знающий,

достать врагиню,

его влекущую,



1510



мечом ужалить;

морские чудища,

клыками лязгая,

грызли железо.

Так в скором времени

он оказался

в неведомом зале,

который кровлей

был отмежеван

от вод прожорливых,



1515



от бездн холодных,

чертог обширный;

и там при свете

огня [93] , в сиянье

лучистого пламени

пред ним предстала

пучин волчица,

женочудовище.

Тогда он с размаху,

сплеча обрушил



1520



железо тяжкое —

запело лезвие

о голову чудища

погудку бранную,

но тут же понял он,

что луч сражений [94]

над ней не властен,

ее не ранит

меч остролезвый,

он бесполезен



1525



здесь, в этой битве,

шлемодробитель,

издревле слывущий

острейшим в сечах,

всесокрушающий —

впервые слава

меча лучистого

тогда помрачилась!

Но тверд был духом

и помнил о славе



1530



вершитель подвигов,

родич Хигелака:

он прочь отбросил

искуснокованый,

наземь кинул

клинок свой бесценный,

и сам, разгневанный,

себе доверился,

мощи рук своих.

(Так врукопашную



1535



должно воителю

идти, дабы славу

стяжать всевечную,

не заботясь о жизни!)

Не устрашился

гаутский витязь:

схватил за плечи

родитель Гренделя

и, гневом кипящий,

швырнул врагиню,



1540



тварь смертоносную

метнул на землю;

она ж немедля

ему ответила:

в него кровавыми

впилась когтями

и тут, уставший,

он оступился,

муж могучий,

он рухнул наземь.



1545



Уже, пришельцу

на грудь усевшись,

она готовилась

ножом широким

воздать за сына;

но были доспехом

покрыты прочным

плечи героя,

была кольчуга

ножу преградой,



1550



и сгинул бы воин,

потомок Эггтеова,

вождь гаутский,

в водной пучине,

когда б не спасла его

сбруя ратная,

сеть боевая,

когда б Всевышний.

Правитель Славы,

его покинул;



1555



но Бог справедливо

судил – и витязь

воспрянул, ратник

сильный, как прежде.

открыть спойлер

1560



клинок – наследие

древних гигантов;

несоразмерный,

он был для смертного

излишне тяжек

в игре сражений,

но ухватился

герой за черен,

посланец Скильдинга,

страха не знающий,



1565



сплеча ударил

и снес ей голову, —

шею рассекши,

разбив хребтину,

пронзило лезвие

плоть зломерзостную;

тварь издохла;

клинок окровавился,

герой возрадовался! [95]

И тут победный



1570



меч изнутри

озарился светом

так ранним утром

горит на тверди

свеча небесная.

Вдоль стен по залу

прошел воитель,

кипящий яростью

дружинник Хигелака,

держа оружие



1575



наизготове, —

тот меч герою

еще был нужен! —

воздать он задумал,

как должно, Гренделю

за то, что чудовищный

ходил еженощно

войной на данов

и не единожды,

но многократно



1580



крал из Хеорота

родичей Хродгара,

спящих дружинников

губил без жалости —

пятнадцать сожрал он

мужей датских,

без счета прочих

ему досталось

людей в поживу;

за те злодейства



1585



он поплатился! —

сыскал отмститель

труп Гренделя в зале,

плоть изувеченную, —

таким, спасаясь,

бежал враг из Хеорота,

с места схватки;

далеко отпрянула

мертвая туша,

когда от тулова



1590



отъяло лезвие

огромную голову.

Тогда-то ратники

из дружины Хродгара,

на страже ставшие,

дозором над заводью,

увидели воины,

как воды вспучились,

покрылись зыби

кровавой пеной; [96]



1595



тогда же старцы

седоголовые

совет держали,

решили мудрейшие,

что не вернется

дерзкий воитель,

вновь не явится

перед владыкой:

победу празднует —

так рассудили



1600



пучин волчица;

и в час девятый

всеславный Скильдинг,

златодаритель,

ушел с дружиной

домой, а на взморье

одня остались

гауты, гости,

скорбели и ждали

и не надеялись



1605



в живых увидеть

вождя любимого.

И тут меч, смоченный

в крови зломерзких,

клинок, как ледышка,

в руках стал таять —

то было чудо:

железо плавилось,

подобно льдинам,

когда оковы



1610



зимы на море

крушит Создатель,

Судеб Владыка,

Повелитель Времени.

Из всех сокровищ,

какие видел

гаутский воин

в подводном доме,

лишь вражью голову

да еще самоцветный



1615



взял чудо-черен,

меча огарок

(истлила лезвие,

сожгла железо

кровь ядовитая

врагов человеческих);

и в путь обратный

он, невредимый

чудищеборец,

пустился в пучинах;



1620



и были чисты

бурные воды,

пустынны хляби,

где прежде властила

тварь злотворная,

в схватке сгибнувшая.

Добродоблестный

к спасительной суше

выплыл воин

и вынес на берег



1625



добычу победы,

дань битвы;

а там уж встретила

вождя дружина,

Господу в радости

благодарствующая

за спасение витязя,

в живых возвращенного;

и от бремени шлема

свободили его,



1630



от нагрудника тяжкого;

и тогда успокоились

воды в том омуте

окровавленном.

От скал приморских

тропой знакомой,

дорогой хоженой

шли дружинники,

в сердце радуясь,

и несли с побережия



1635



неподъемную

мертвую голову,

череп чудища,

отягчавший им

плечи, сильным,

всем по очереди,

– так, по четверо,

волокли с трудом

на древках копий

голову Гренделя



1640



к золотому чертогу;

все четырнадцать

выступали в ряд,

впереди же всех

по лугам шагал

вождь могучий,

из них сильнейший.

И явились в хоромину;

и направился он,

достославный,



1645



отважный в битве,

предводитель их,

прямо к Хродгару,

к престолу конунга,

а за ним внесли

притороченную за волосы

к древкам ясеневым

голову Гренделя

в зал для пиршеств

на страх пирующим,



1650



и хозяйке-владычице

напоказ чудо-голову.

открыть спойлер

1655



То была не простая

служба ратная,

но подводная битва,

непосильный труд, —

шел на смерть я,

на верную гибель

в бурной бездне,

да Бог упас!

Острый Хрунтинг —

хотя и вправду



1660



меч отменный —

мне не сгодился,

но другое Создатель

дал мне орудие:

меч гигантов,

клинок светозарный,

там висел на стене —

так хранит Господь,

смертных в бедствии!

Этим лезвием,



1665



с помощью Божьей

удалось одолеть мне

вод владычицу;

но растаял клинок —

то железо расплавила

кровь горячая,

битвы испарина, —

мне ж достался

огарок – черен.

За датчан сполна



1670



я воздал

ярой нечисти

и клянусь, что отныне

ты с дружиной,

со старейшинами,

с домочадцами

сможешь в Хеороте

спать бестревожно,

ибо адские выходцы,

силы дьявольские,



1675



твои земли покинули,

конунг Скильдингов,

прежние скорби

не воротятся!»

И тогда золотую

рукоять меча,

исполинов наследье,

он вручил седовласому

старцу-воину,

и до веку владел



1680



вождь датчан

той диковиной —

после гибели

богопротивников,

после смерти зломерзких

сына и матери,

драгоценность

искусно выкованная

отошла во владение

к наилучшему



1685



на земле междуморской,

к достойнейшему

из дарителей золота,

к датскому конунгу.

Хродгар вымолвил

(он разглядывал

древний черен,

искусно чеканенный,

на котором означивалось,

как пресек потоп



1690



великаново семя

в водах неиссякаемых,

кара страшная! —

утопил Господь

род гигантов, [97]

богоотверженцев,

в хлябях яростных,

в мертвенных зыбях;

и сияли на золоте

руны ясные, [98]



1695



возвещавшие,

для кого и кем

этот змееукрашенный

меч был выкован

в те века незапамятные

вместе с череном,

рукоятью витой)

слово мудрое

сына Хальфдана

(все безмолвствовали)



1700



«Вождь, творящий

справедливый суд,

старец-землевластитель,

многое помнящий,

утверждает: рожден

этот воин

для славы всеземной!

Да! молва о тебе

в племенах человеческих

далеко разнесется,



1705



благороднейший друг мой Беовульф!

Мудромыслием, доблестью

ты стяжал теперь

нашу дружбу

и назван сыном;

ты же в будущем

над народом твоим

утвердишься (известно мне!)

добродетелями,

не как Херемод, [99]



1710



наследник Эггвелы,

что над Скильдингами

гордо властвовал

не во благо им,

но к погибели

племени датского.

Он, исполненный лютости,

домочадцев разил,

сотрапезников,

и покинул мир,



1715



вождь неправедный,

в одиночестве;

и хотя Творец

одарил его

всемогуществом

и возвысил его

над народами,

все равно в душе

жаждал он кроволития,

и не кольцами



1720



данов радовал,

но безрадостные

длил усобицы,

распри ратников

во владеньях своих.


Вот урок тебе,

мудрая притча,

слово старца,

вождя многозимнего:

то не чудо ли,



1725



что всесильный Господь

от щедрот своих

наделяет людей

властью и мудростью,

возвышает их, —

Бог, он всем вершит!

– он же в сердце

высокородного

поселяет страсть

любостяжания



1730



и возводит его

на наследный престол,

ставит сильного

над дружиной,

над селеньями

и над землями

столь обширными,

что немудрому мнится,

будто нет пределов

владеньям его;



1735



и богатство его возрастает,

и ни старость, ни хвори

не вредят ему,

беды и горести

пе мрачат души,

и мечи врагов

не грозят ему,

ибо целый мир

под пятой у него.

Он же не ведает,



1740



что, покуда в нем

расцветала страсть

да гордыня росла,

в его сердце страж,

охранитель души.

задремал, почил,

сном пересиленный,

а губитель [100] уже

тайно лук напряг

и направил стрелу,



1745



от которой душа

под кольчугой не спрячется,

под железною броней, —

нет спасенья

от посланницы адских

вредотворных сил

станет мало

ему, ненасытному,

всех имений его,

станет он гневлив



1750



и на кольца скуп,

и, презрев Судьбу,

он отвергнется

от Бога благостного,

ниспославшего ему

власть и золото;

между тем к окончанью

жизнь клонится,

обращая в прах

тело бренное,



1755



плоть ветшающую;

а на смену отжившему

придет конунг,

на рать расточающий

все богатства предместника

щедрой рукой.

Берегись же и ты,

милый мой Беовульф,

этих помыслов пагубных,

но ступи на путь



1760



блага вечного

и гордыню, воитель,

укроти в себе,

ибо ныне

ты знатен мощью,

но кто знает, когда

меч ли, немочь ли

сокрушат тебя,

иль объятия пламени,

или пасть пучины,



1765



или взлет стрелы,

или взмах меча,

или время само —

только свет помрачится

в очах твоих,

и тебя, как всех,

воин доблестный,

смерть пересилит!

Пять десятков зим [101]

я под сводом небесным



1770



правил данами,

утверждая оружием

их могущество

в этом мире

между многих племен,

и тогда возомнил,

будто нет мне

под небом недруга.

Но пришла беда! —

разоренье и скорбь



1775



после радости! —

Грендель, выходец адский,

объявился, враг

в дом мой повадился!

И от злобы его

много я претерпел

мук и горестей;

но слава Господу

Небоправителю,

что продлил мои дни,



1780



дабы ныне

эту голову изъязвленную

я увидел воочию

после долгостраданий моих!

Время! сядем за пир!

Винопитием

усладись, герой!

На восходе, заутра

я с тобой

разделю сокровища!»



1785



Слову мудрого радуясь,

воин гаутский

занял место

в застолье праздничном:

и дружине,

и стойкому в битвах

лучше прежней была

изобильная трапеза

приготовлена снова. [102]

Ночь шеломом



1790



накрыла бражников,

и дружина повстала:

сребровласого

старца Скильдинга

одолела дрема,

да и гаута сон,

щитобойца-воителя,

пересиливал,

и тогда повел

к месту отдыха



1795



гостя, воина,

издалека приплывшего,

истомленного ратника,

домочадец,

слуга, обиходивший

по обычаям древним

мореходов и путников

в этом доме.

Уснул доброхрабрый;

и дружина спала



1800



под высокою кровлей

зала златоукрашенного

А когда в небесах

ворон черный [103]

зарю возвестил,

солнце светлое

разметало мрак,

встали ратники,

меченосцы,

в путь изготовились,



1805



дабы вел их вождь

к водам, странников,

на корабль свой,

опытный кормчий.

И тогда повелел он

Хрунтинг вынести, [104]

остролезвое

железо славное,

и вернул сыну Эгглафа

с благодарностью,



1810



молвив так:

этот меч —

лучший в битве друг!

(и ни словом худым

о клинке не обмолвился

добросердый муж!)

а потом с нетерпением

рать снаряженная

дожидалась его,

поспешившего



1815



в золотые чертоги,

где предстал герой,

полюбившийся данам,

перед Хродгаром.

Молвил Беовульф,

сын Эггтеова:

«Ныне водим мы,

морестранники,

возвратиться

в державу Хигелака.

открыть спойлер

1825



буду рад я

работе ратной;

и коль скоро за море

донесет молва,

что соседи

тебя тревожат,

как бывало уже,

угрожая набегами, —

я пошлю тебе войско

в тысячу воинов,



1830



рать на выручку,

ибо знаю, что Хигелак,

хоть и молод [105]

правитель гаутский,

он поможет мне

словом и делом, [106]

я, как должно, в сраженье

послужу тебе,

и добуду победу

с древом битвы в руках,



1835



и пополню

твою дружину.

Если ж Хредрик, [107]

наследник державный,

к нам наведается,

в земли гаутские,

встретит он друзей, —

страны дальние

хороши для того,

кто и сам неплох!»



1840



Тут, ответствуя,

Хродгар промолвил:

«Слово это

вложил в твое сердце

сам всемудрый Бог,

ибо разума большего

в людях столь молодых

не встречал я!

Ты крепок телом,

сердцем праведен



1845



и в речах правдив!

Я же чаю,

что случай выпадет

сыну Хределя

от меча ли погибнуть,

от копья-стрелы,

от железа, болезни ли.

но любезный твой

вождь упокоится, —

ты же выживешь!



1850



и тогда-то уж гаутам

не сыскать среди знатных

достойнейшего,

кто бы лучше

управил державу, —

лишь бы сам ты

престол не отринул! [108]

А еще по душе,

милый Беовульф,

мне твое благомыслие,



1855



ибо ты учинил

в наших землях мир

и согласье

в гаутах с данами, —

и отныне меж нами

не бывать войне,

и усобицы прежние,

распри забудутся!

И покуда я властен

в державе моей,



1860



я сокровищниц не закрою —

пусть из края в край,

от друзей к друзьям,

лебединой дорогой [109]

по равнине волн

корабли кольцегрудые

перевозят дары!

Знаю я, мои подданные

должным образом,

доброчестным обычаем



1865



встретят недругов

и приветят друзей!»

Тут двенадцать даров

друг дружины,

сын Хальфдана,

поручил мореплавателю,

дабы эти сокровища

свез он родичам

в земли отчие

да скорей бы к нему возвращался;



1870



и тогда благородного

крепко обнял

владыка Скильдингов

на прощание,

лобызая воителя, —

и сбежала слеза

по щеке седовласого,

ибо старец,

гадая надвое,

не надеялся



1875



вновь увидеть

в своем чертоге

и услышать вождя,

так ему полюбившегося,

что не смог он сдержать

в сердце бурю слез;

и не раз потом

грустью полнилась

грудь правителя —

вспоминался ему



1880



воин избранный.

Вышел Беовульф

из хором на луга,

славным радуясь

золотым дарам

(а уж конь морской

ждал хозяев,

корабль на якоре);

шли герои,

расхваливали



1885



подношения Хродгаровы:

он воистину

вождь безупречный —

только старость

его и осилила,

как и всякого смертного.

Шла дружина

мужей доспешных

к побережию, [110]

и сверкали на воинах



1890



сбруи ратные,

кольцекованые.

Страж прибрежный

следил с утеса,

как и прежде;

дивясь на воинство

потрясал он копьем,

не грозя, но приветствуя

вот идет на корабль свой

рать сверкающая,



1895



гордость гаутов!

И взошли они

на корму круто выгнутую,

нагрузили

ладью на отмели

и казною, и конями,

и припасами воинскими,

и дарами бесценными

из сокровищниц Хродгара

переполнили.



1900



Корабельного Беовульф

одарил караульщика

золоченым мечом,

дабы этим отличием,

древним лезвием,

страж гордился

в застольях бражных.

И отчалили корабельщики,

и отплыли, покинули

землю данов;



1905



взвился на мачте

парус, плащ морской,

к рее крепко привязанный,

древо моря

скользнуло по волнам —

и помчалось;

ни разу над водами

непопутного не было

ветра плавателям,

и летел через хляби соленые



1910



прочно сбитый борт

по равнине бурь;

скалы гаутские

показались вблизи,

берег знаемый, —

быстро к пристани,

подгоняемый ветрами,

побежал корабль!

А уж там их

встречал дозорный



1915



страж, высматривавший

в океанской дали

возвращающихся

морестранников;

привязал он

широкореброго

вервью к берегу,

чтобы дерево плаваний

в хляби водные

не увлек отлив.



1920



Повелел тогда

людям Беовульф,

благо путь недалекий,

на плечах снести

золотую кладь

к дому Хигелака,

сына Хределя, —

на приморском холме

вождь с дружиной

сидел в хоромах.



1925



Был дворец тот обширен, [111]

владыка могуч,

а жена его, Хюгд,

и юна, и разумна,

и ласкова,

хоть и мало зим

провела она

в этом доме,

дочь Хереда,

наделяя без робости



1930



гаутских воинов

драгоценностями

от щедрот своих.

Ни гордыней, ни хитростью

не подобилась Хюгд

Трюд-владычице, [112]

той, на чье лицо

заглядеться не осмеливался

ни единый

из лучших воителей,



1935



кроме конунга,

ибо каждый знал:

страшной каре

повинный подвергнется,

смертным узам,

и меч, не мешкая,

огласит над злосчастным

приговор Судьбы —

и без жалости

смертоносное лезвие



1940



сокрушало жизнь.

Не к лицу то властительнице,

не пристало то женщине,

даже лучшей из жен,

прях согласья, [113]

по злобе, наветами

лишать жизни

мужей неповинных!

Родич Хемминга [114] , Оффа,

укротил ее;



1945



и за чашей медовой

люди сказывали,

что смирилась,

притихла злочинная

с той поры, как взял

юный вождь

деву златоукрашенную

в жены за море,

конунг Оффа

в свои чертоги,



1950



там по воле отцовской,

за желтыми водами,

зажила она,

с той поры добронравная,

многовластная

благоденствовала,

и была ей ниспослана

доля радостная,

и любил ее

вождь дружинный,



1955



герой досточестный,

из сынов земли

всеизвестнейший, —

так я слышал, —

от моря до моря

Оффа славился

и победами ратными,

и подарками щедрыми

копьеносцам-дружинникам,

и в державе своей



1960



мудровластием;

и таким же, как он,

был внук Гармунда,

родич Хемминга,

в битвах яростный Эомер,

покровитель воителей.

Предводитель шел,

и дружина за ним,

от приморских песков

по знакомой дороге,



1965



прочь от берега, —

светоч небесный,

солнце с полдня

тропу озаряло.

Ускоряя шаг,

поспешала рать

ко дворцу, где сидел

юный конунг,

хранитель державы,

щедросердый вождь,



1970



победитель Онгентеова. [115]

Прежде них добежала

весть до Хигелака

о пришествии Беовульфа:

он вернулся

живой, невредимый

с бранных игрищ, —

уже приближается

ко дворцу друг щита,

к дому отчему!



1975



Тотчас было

владыкой поведено

во дворце чертог

приготовить для странников,

и воссели там

родич с родичем,

вождь с героем,

из похода вернувшимся,

и, как должно,

хозяина доброго

открыть спойлер

1985



ибо знать желал,

что морская рать,

что дружина гаутская

на чужбине изведала:

«Ты покинул нас,

родич Беовульф,

обуянный желанием

испытать себя

за солеными хлябями

битвой в Хеороте,



1990



что же было потом?

Спас ли Хродгара ты,

досточтимого конунга,

от напасти

всеземноизвестной?

Я не верил в успех,

сокрушался в душе

и, страшась твоих

дерзких замыслов,

друг возлюбленный,



1995



умолял не искать

встречи с чудищем, [117]

но понудить самих

южных данов

соперничать с Гренделем.

Слава Господу,

что хранил тебя

и вернул в живых!»

Молвил Беовульф,

отпрыск Эггтеова:



2000



«То известно

вождь мой Хигелак

многим людям,

нам повстречавшимся,

как я с Гренделем

переведался

в том чертоге,

в ночной хоромине,

в доме Скильдинга,

где бесчинствовал



2005



адский выходец,

– так воздал я ему,

что соотчичи Гренделя,

твари гнусные,

искони прозябающие

в прахе, проклятые,

никогда не похвалятся

этой битвой

и воплем заутренним!

Гостем Хродгара



2010



я вошел во дворец,

в зал для пиршеств,

где сын Хальфдана,

как услышал

мое прозвание,

удостоил меня

местом возле

престолонаследника.

Ликовала дружина —

в жизни я не видал



2015



большей радости

в бражном застолье;

там хозяйка державная,

миротворица,

не воссев еще

за веселый стол,

высылала в зал

юным дружинникам,

им на радость,

витое золото;



2020



подносила воителям

дочь Хродгара

чаши с медом,

и я услышал

имя – Фреавару; [118]

так ее называли,

пряху мира,

герои, одаренные

кубком дивноукрашенным.

Златоубранная



2025



эта дева обещана

сыну Фроды [119] , счастливцу:

за благо счел

мудрый Скильдинг,

хранитель державы,

избежать войны,

выдав деву

замуж за недруга.

Только редко где

после гибели кольцедробителя



2030



опускаются копья,

смерть несущие, —

и невесте желанной

не упрочить согласия,

ибо вождь хадобардов

не возрадуется,

ни дружина,

ни его сородичи,

когда он войдет

с молодой женой



2035



в отчий дом – и увидит

гордых данов

посланников,

а на них златокованую

сбрую древнюю,

достояние хадобардское,

родовое оружие,

им служившее

до поры, пока

в мечевой игре



2040



не похищено было

вместе с воинами.

Там, за чашей медовой,

седой боец,

не забывший убитых

своих соратников,

он, печальный,

глядя сумрачно

на знакомый клинок,

станет сердце



2045



юного витязя

бередить да испытывать,

разжигая в нем

пламя кровоотмщения:

„Узнаешь ли ты, друг,

меч прославленный,

твоего отца

драгоценный клинок,

послуживший ему

в том сражении,



2050



где он пал,

шлемоносец-воитель,

в сече с данами,

где, разбив нашу рать, —

без отмщенья погибшую [120] , —

беспощадные Скильдинги

одержали верх?

А теперь в этом зале

сын убийцы сидит,

той добычей кичащийся,



2055



окровавленным лезвием,

тем наследьем,

что по праву

тебе причитается!“

И такими речами

распаляет он воина,

подстрекает, покуда

за дела отца

сын не поплатится,

не падет окровавленный



2060



под ударами лезвия

дан-пришелец,

слуга Фреавару;

хадобард же спасется,

ибо знает он

все дороги

в краю отеческом.

И пойдет разлад:

клятвы нарушатся,

вспыхнет ярость



2065



в сердце Ингельда,

пыл воинственный,

а любовь к жене

охладеет в нем.

[121]

Хадобардам

я не верил бы —

ни в их верность,

ни в дружбу с данами,

ни в согласье бессрочное!

А теперь пора, [122]



2070



о даритель сокровищ,

рассказать и о Гренделе;

я поведаю,

как сошлись мы

с ним врукопашную:

чуть запал за пригорки

самоцвет небес,

к нам ворвалось

злое чудище,

лютый недруг,



2075



в дружинный зал,

где мы стражу держали;

первым Хандскио

пал от рук его,

муж, Судьбою-владычицей

обреченный на смерть, —

и, припав к нему

мечезубым ртом,

Грендель мерзостный

соплеменника нашего



2080



разодрал в куски

и насытился человечиной;

но прожорливый

из чертога дружинного

не спешил бежать

сыроядец, вор

без поживы,

с пустой котомкой, —

и ко мне протянул он

руку грозную,



2085



лапу острокогтистую;

на груди у него

пребольшой висел

крепко сшитый мешок,

хитроумно сработанный

адской тварью,

кошель необъятный

из драконьих кож, —

и вот в ту мошну

он наморился



2090



затолкать и меня,

безоружного,

как и прочих, —

да попятился,

ибо в ярости

я встал на ноги!

Долго сказывать,

как я сквитывался

с людоедом, —

но этой битвой



2095



преумножил я,

о народоправитель,

славу нашего племени!

Враг успел бежать —

но не долго жить

оставалось ему,

ибо в Хеороте

он утратил

плечо с предплечьем, —

обессиленный



2100



в омут кинулся

адский выходец.

Нас на радости

Скильдинг державный

наградил золотыми пластинами

и несметной казной,

и воссели мы поутру

за веселый пир

пело воинство,

ликовала рать;



2105



сам же Скильдинг

седой, многоопытный

нам поведывал

о былых временах —

и словам его

арфа вторила,

сладкозвучное дерево, —

то он пел нам [123]

песни безрадостные,

то предания сказывал



2110



чудо-истинные,

властитель милостивый,

то с тоской вспоминал

годы минувшие,

силу юности,

сокрушенную временем, —

сердце старца

печалью полнилось,

горькой скорбью

по невозвратимому.



2115



Так с утра

пировали мы,

пили брагу до вечера,

а когда над хороминой

тьма распростерлась,

матерь Гренделя

вознамерилась

кровью выместить

смерть единственного

сына, павшего



2120



в схватке с гаутами;

и средь ночи

это женочудовище

погубило героя

неповинного —

жизнь покинул

старейшина ратный,

старый Эскхере, —

и не было поутру

тело мужа



2125



пламени предано,

и, оплакав сородича,

даны горестные

не могли на костер

возложить его,

ибо жертву свою

в горный водоворот

утащила врагиня

кроваворукая.

То для Хродгара,



2130



о народе пекущегося,

было скорбью,

горем великим;

стал он жизнью твоей

заклинать меня

вновь подвигнуться

на деяние воинское:

и для славы,

и ради награды

в хлябях ратовать.



2135



Там, на дне морском,

отыскал я

злоизвестную

вод владычицу,

и схватились мы с ней

один на один:

океан окровавился,

как в подводном чертоге

снес я чудо-мечом

голову чудищную,



2140



избежал я

когтей остролезвых

знать, иная

мне смерть начертана! —

и воздал мне вождь,

сын Хальфдана,

щедрой платой,

дарами несметными!

Не нарушил он

благочиния древнего,



2145



и ни в чем мне

отказа не было, —

был я взыскан

наследником Хальфдана,

награжден за труд

по желанию моему.

открыть спойлер

шлем высокий,

кольчугу железную

и отменный меч;

молвил Беовульф:



2155



«Мне от мудрого старца,

от державного Хродгара,

был наказ такой:

чтобы в первую голову

я тебе поднес

это оружие

да сказал бы,

что конунг Херогар, [124]

властный Скильдинг,

владел до срока



2160



этим ратным нарядом,

но оставил его

не наследнику,

не любимому сыну

всехраброму Хероварду [125] , —

ты хозяин сокровища!»

А еще – так мне сказывали —

провели напоказ

через двор четырех

жеребцов гнедопегих



2165



все один к одному;

отдал он повелителю

и коней, и оружие

(так и должно дружиннику; [126]

не плести на соседей

сетей хитрости,

ни коварных ков,

козней душегубительных,

на соратников и сородичей!),

– предан Хигелаку



2170



был племянник его,

и пеклись они

друг о друге

во всяком деле!

И еще я слыхал:

преподнес он Хюгд

шейный обруч,

подарок Вальхтеов, [127]

а в придачу – трех

тонконогих коней



2175



в ратной упряжи;

золотое кольцо

украшало с тех пор

шею владычицы.

Таковым оказался

сын Эггтеова, [128]

в битвах доблестный,

в делах добродетельный:

он в медовых застольях

не губил друзей,



2180



не имел на уме

злых намерений, —

воин, взысканный

промыслом Божьим

и под небом сильнейший

из сынов земли,

незлобив был

и кроток сердцем.

Прежде гауты

презирали его и бесчестили,



2185



и на пиршествах

обходил его

вождь дружинный

своей благосклонностью,

ибо слабым казался он

и беспомощным,

бесполезным в бою;

но теперь он за прежнее

получил с лихвой

воздаяние!



2190



Конунг Хигелак

повелел внести

в зал дружинный

наследие Хределя [129]

златоблещущее —

тот, единственный

из гаутских мечей,

наилучшее лезвие, —

и отдал клинок

во владение Беовульфу;



2195



и отрезал ему

семь тысяч земли [130]

вместе с домом,

с чертогом престольным,

сообща они правили,

сонаследники,

и дружиной и землями,

но державой владел

только конунг,

законный владыка.



2200



И случилось так

по прошествии лет,

что и Хигелак сгинул,

и Хардред

от меча погиб [131] , —

под стеной щитов

пал наследник

дружиноводителя,

когда рать свою

вел в сражение



2205



против воинства

жестоких Скильвингов, [132]

сгинул в битве

племянник Херерика. [133]

И воспринял тогда

власть державную

конунг Беовульф:

пять десятков зим [134]

мудро правил он

мирным краем



2210 [135]



и состарился.

В те поры дракон,

змей, исчадье тьмы,

там явился, хранитель

клада, скрытого

в неприступных горах

среди каменных круч,

где дорога

человеку заказана;

лишь однажды



2215



к тем богатствам языческим

некий смертный

посмел проникнуть,

и покуда уставший

страж беспечно спал,

вор успел золоченую

чашу выкрасть,

умыкнуть из сокровищницы

драгоценный сосуд —

вот начало злосчастья



2220



вот причина

людских печалей!

Не от добра он

избрал опасную

тропу, дорогу

к норе драконьей,

но, нерадивый

слуга старейшины, [136]

он, провинившись,

бежал от кары,



2225



ища пристанища

в дальней пещере.

Беглец злосчастливый

незваным гостем

вошел под своды —

и страх и ужас

его обуяли,

но, вспять пустившись,

он, многогрешный,

успел, однако,



2230



из той сокровищницы

похитить чашу…

одну из множества

захороненных

в земле издревле.

В дни стародавние

последний отпрыск

великого рода,

гордый воитель,

чье племя сгинуло,



2235



сокрыл заботливо

в кладохранилище

сокровища родичей:

их всех до срока

смерть поразила,

и страж, единственный

их переживший,

дружину оплакивал,

в душе предчувствуя

ту же участь



2240



не долго он сможет

богатствам радоваться.

Курган возвысился,

свеженасыпанный

близ моря на мысе,

в укромном месте

между утесами;

и там сложил он

пластины золота,

казну дружинную



2245



и достоянье

кольцедарителя,

творя над кладом

заклятья великие: [137]

«Земля! отныне

храни драгоценности,

в тебе добытые,

коль скоро люди

хранить их не могут!

Смерть кроволитная,



2250



война истратила

моих родовичей;

не видеть им больше

чертога пиршественного,

не встанут воины

с мечами на страже,

некому ныне

лощить до блеска

чеканные кубки, —

ушли герои!



2255



и позолота

на гордых шлемах

скоро поблекнет —

уснули ратники,

что прежде чистили

железо сражений, —

и вместе с ними

доспехи крепкие,

предохранявшие

в игре копейной



2260



от жал каленых,

в земле истлеют —

кольчуга с витязем

не разлучится!

Не слышно арфы,

не вьется сокол [138]

в высоком зале,

и на дворе

не топочут кони, —

все похитила,



2265



всех истратила

смертная пагуба!»

Так в одиночестве

и днем и ночью,

живой, он оплакивал

племя сгинувшее,

покуда в сердце его

не хлынула

смерть потоком.

Клад незарытый



2270



стал достоянием

старого змея,

гада голого,

гладкочешуйного,

что над горами

парил во мраке

палящим облаком,

ужас вселяя

в людские души, —

ему предначертано



2275



стеречь языческих

могильников золото,

хотя и нет ему

в том прибытка;

и триста зим он,

змей, бич земнородных,

берег сокровища,

в кургане сокрытые,

покуда грабитель

не разъярил его,



2280



вор дерзкий,

слуга, похитивший

из клада кубок.

дабы снискать себе

вины прощенье, —

так был злосчастным

курган ограблен;

слугу хозяин

за то помиловал,

ибо впервые



2285



он видел подобную

вещь издревнюю.

Дракон проснулся

и распалился,

чуждый учуяв

на камне запах:

не остерегся

грабитель ловкий —

слишком близко

подкрался к чудовищу.



2290



(Так часто случается:

кому не начертана

гибель, тот может

избегнуть горя,

спасенный Господом!)

Златохранитель

в подземном зале

искал пришельца,

в пещеру проникшего,

покуда спал он;



2295



потом и пустыню

вблизи кургана

змей всю исползал,

но ни единой

души не встретив,

он, ждущий битвы,

сражения жаждущий,

вернулся в пещеру

считать сокровища —

и там обнаружил,



2300



что смертный чашу

посмел похитить,

из зала золото!

Злоба копилась

в холмохранителе,

и ждал он до ночи,

горящий мщением

ревнитель клада,

огнем готовый

карать укравших



2305



чеканный кубок.

Едва дождавшись

вечерних сумерек,

червь огнекрылый

палящим облаком

взлетел с кургана —

тогда-то над краем

беда и грянула,

напасть великая,

а вскоре и конунг



2310



с жизнью расстался, [139]

нашел кончину.

Огонь извергая,

жизнекрушитель

зажег жилища;

пламя взметнулось,

пугая жителей,

и ни единого

не пощадила

тварь огнекрылая,



2315



и негде было

в стране обширной

от злобы змея,

от пагубы адской

гаутам скрыться,

когда безжалостный

палил их жаром;

лишь на рассвете

спешил он в пещеру

к своим сокровищам,



2320



а ночью снова

огнедыханием

людей обугливал.

открыть спойлер

2325



вождя гаутского

в потоках пламени

сгорел и расплавился; [140]

оплакал старец

сердопечальный

свое злосчастье;

и думал всемудрый,

что Бог гневится, [141]

Создатель карает

за то, что древние



2330



не блюл он заповеди,

и сердце воина

впервые исполнилось

недобрым предчувствием. [142]

Дом дружинный,

испепеленный

палящим змеем,

дворец в пучинах

пожара канул,

но конунг ведеров



2335



ратолюбивый

замыслил мщенье,

и повелел он,

военачальник,

невиданный выковать

железоцельный

щит обширный,

ибо не выдержит

щит деревянный,

тесина ясеневая,



2340



жара пламени,

дыханья драконьего,

а вождь был должен

дни этой жизни

в битве окончить,

убив чудовище,

издревле хранившее

клад курганный!

Почел бесчестьем

кольцедаритель



2345



вести дружину,

рать многолюдную

на огнекрылого:

единоборства

он не страшился,

не веря ни в силу,

ни в отвагу змея.

Немало опасностей

герою выпало

в дальних походах,



2350



в грозных игрищах,

с тех пор как Хродгара

воитель странствующий

избавил от Гренделя,

очистил Хеорот

и женочудище

в битве осилил.

Не легче было

ему и в схватке,

где сгибнул Хигелак, [143]



2355



войсководитель,

гаутский конунг:

в пылу сражения

на поле фризском

потомок Хределя

пал наземь,

мечами иссеченный,

но спасся Беовульф!

пловец искусный,

он вплавь через хляби



2360



один возвратился

и тридцать тяжких

вынес доспехов

на берег моря;

и не хвалились

победой хетвары, [144]

противуставшие

ему в сражении

щитоносители, —

из них немногие



2365



с поля вернулись,

домой из сечи.

С недоброй вестью

он, одинокий,

приплыл, сын Эггтеова,

к земле отеческой,

и Хюгд поклонилась

ему дружиной,

казной и престолом,

ибо не верила,



2370



что сын ее в силах

по смерти Хигелака

спасти державу

от ратей враждебных;

но тщетно в страхе

они, бессчастные,

молили воителя

принять наследье

и править народом

помимо Хардреда,



2375



стать хозяином

в землях гаутских, —

однако, мудрый,

он не покинул

советом юного

владыку, покуда

мужал вождь ведеров.

Когда же явились

морескитальцы,

наследники Охтхере, [145]



2380



восставшие против

морского конунга

в державе Скильвингов,

сыны-изгнанники

пришли из Швеции

к гаутам, за море,

ища прибежища, —

тогда-то Хардред

гостеприимный

убит был Онелой



2385



наследник Хигелака,

приют им давший,

а сын Онгентеова,

убийца Хардреда,

бежав от гаутов,

в свой дом возвратился;

остался Беовульф

единовластным

вождем над ведерами,

то добрый был конунг!



2390



За смерть предместника

отмстил он, как должно,

в недолгом времени —

на помощь Эадгильсу,

вождю одинокому,

сыну Охтхере,

в знак дружбы он выслал

дружину за море,

рать и оружие;

и враг, застигнутый



2395



зимним походом, [146]

сгинул Онела.

Невзгоды многие

преодолевший,

несокрушимый

вершитель подвигов,

так дожил сын Эггтеова

до дня урочного,

и в час предначертанный

с драконом сведался.



2400



Владыка гаутов,

а с ним одиннадцать

его соратников

искали змея.

Первопричину

людских несчастий

и смертоубийства

вождь знал [147] , поскольку

слуга, положивший

к ногам хозяина



2405



ту чашу краденую,

был тринадцатым

в его отряде, —

виновник распри

и злополучия

не доброй волей,

но покорный приказу,

корчась от страха,

он вел дружину

к тому подземелью,



2410



к холму, что высился

близко от бурных

вод океана,

где кольца золота

тонко витые

хранил надменный

ревнитель, сторож

древнего клада,

в подземном логове, —

взять те сокровища



2415



сумел бы смертный

лишь ценой непомерной!

Златодаритель,

на холм взошедши,

воссел, дабы слово

промолвить гаутам,

проститься с ними:

он сердцем предчуял

соседство смерти,

Судьбы грядущей,



2420



уже готовой

старца приветить

и вместе с жизнью

изъять из тела

душу-сокровище. —

недолго будет

дух войнолюбый

томиться в плоти;

и молвил Беовульф,

потомок Эггтеова:



2425



«Перевидал я

немало с молодости

сеч и усобиц —

и все помню!

Семь зим мне было,

когда державный [148]

меня от родителей

взял владыка:

казна и пища

мне шли от Хределя,



2430



и воспитал меня

конунг, мой родич;

в его чертоге,

дитя чужое,

в глазах правителя

я был не хуже,

чем дети родные,

чем Хадкюн и Херебальд

и добрый мой Хигелак.

И так случилось,



2435



что младшего брата

свалил брат Хадкюн

на ложе смерти

стрелой, сорвавшейся

с упругого лука

в игре, на охоте

без злого умысла, —

братогубительству

была причиной

стрела неверная,



2440



поэтому Хредель

не мог по праву

воздать за сына

другому сыну —

без отомщения

остался Херебальд!

Так некий старец, [149]

увидевший кровного

чада тело

на дереве смерти



2445



в удавке пляшущее,

горько сетует,

слагает строфы

об отпрыске юном,

в петле висящем

на радость воронам,

а сам он, старый,

не властен исправить

участь детища;

зовет он поутру



2450



дитя ушедшее,

не чая дождаться

другого наследника

богатствам и дому,

коль скоро единственному

сыну выпал

злосчастный случай,

смертный жребий;

войдет ли рыдающий

в покои отрока



2455



там запустенье,

гуляет ветер

в безрадостном зале, —

уснул наездник,

ратник в могиле! —

умолкли арфы,

и прежних пиршеств

не будет больше!

Выйдет ли скорбный,

один, стеная,



2460



дом и усадьба

ему покажутся

чрезмерно обширными!

Вот так же и в сердце

владыки ведеров

таилось горе:

убит был Херебальд,

но вождь был невластен

за смерть возмездием

воздать убийце,



2465



ведь и постылого

отец не в силах

сына подвергнуть

позорной казни!

Тогда он в душе своей

людские радости

отринул ради

света Господня:

селенья и земли

он, уходящий,



2470



как должен владелец,

оставил детям.

И были битвы,

ходили шведы

войной на гаутов,

морскими походами,

с тех пор, как умер

державный Хредель,

и до поры, пока

сыны Онгентеова



2475



войнолюбивые

не пожелали

мира на море,

но в дерзких набегах

с нами сходились

близ Хреоснаберга.

И многим известно,

как наше воинство

с ними сквиталось

за кроволития,



2480



хотя победа

была добыта

ценой крови

вождя гаутского, —

настигла Хадкюна

в той схватке гибель.

Но, как я слышал,

убийца конунга

убит был наутро,

воздал за родича



2485



родич Эовор,

встретив Онгентеова, —

шлем от удара

широко треснул,

пал наземь Скильвинг,

и меч не дрогнул

в руке гаутского

кровоотмстителя.

открыть спойлер

ни войска гепидского [150]

к себе на выручку

не призывал он,



2495



казны не тратил

на слабых ратников, [151]

коль скоро я первым

вступал в сражения,

стяжая победы! —

и так да будет,

покуда жив я,

покуда мне верен

клинок испытанный,

не раз служивший



2500



моей отваге

с тех пор, как Дагхревна [152]

убил я, и хугский

вождь не вернулся

к владельцу фризов

вместе с добычей,

с тем драгоценным

кольцом ошейным,

но пал на поле

знаменоситель,



2505



дружинник храбрый,

сраженный не жалом, —

он так был стиснут

в моих объятьях,

что хрустнули кости.

И ныне да служат мне

меч и руки

в борьбе за сокровища!»

Слова последние,

клятву пред битвой



2510



измолвил Беовульф:

«Немало я с молодости

сеч перевидел,

и ныне снова,

защитник народа,

ищу я встретиться

с жизнекрушителем,

свершу возмездье,

коль скоро выползет

червь из пещеры!»



2515



Так он прощался

с ратью доспешной,

державный воин

с верной дружиной:

«Я без оружия,

без меча остролезвого

пошел бы на недруга,

когда бы ведал

иное средство,

убив заклятого,



2520



обет исполнить,

как то было с Гренделем;

пламя опасно,

и, чтобы укрыться

от ядовитого огнедыхания,

нужны мне доспехи

и щит железный.

Не уступлю я

пламевержителю

в битве ни шагу!



2525



и да свершится

суд справедливый

Судьбы-владычицы! —

не похвальба спасет,

но храбросердие

в борьбе с крылатым!

А вы дожидайтесь

вблизи кургана,

мужи доспешные

того, победного,



2530



из двух соперников,

кто упасется

от раны смертельной;

не вам сражаться,

но я – единственный,

кому по силам

тягаться с гадом,

с поганым в битве

мериться мощью!

Возьму добычу,



2535



богатства курганные,

либо гибель

в удел достанется

вашему конунгу!»

Встал щитоносец

в кольчуге, в шлеме,

воин гордый,

сил преисполненный

и добромужества,

путь свой направил



2540



к серым утесам,

– трус отступил бы!

но вождь, победивший

во многих схватках,

где рати враждебные

сшибались с грохотом,

шел, и вскоре

увидел в скалах

жерло, откуда

потоком жарким



2545



огонь изливался,

путь преграждая

в недра кургана:

никто не смог бы

пройти невредимым

в глубь подземелья,

проникнуть в пещеру

сквозь раскаленное

дыханье змея.

Тогда разъярился



2550



вождь ведеров:

вопль неистовый

из горла вырвался,

гневное слово

громом грянуло

среди утесов;

и распалился

ревнитель клада,

заслышав клич, —

не мольбу о мире,



2555



но вызов на битву.

Сперва из пещеры

дыханье смрадное

червя курганного

взметнулось дымом —

скалы дрогнули.

Гаут державный,

щитом прикрывшись,

пред каменным устьем

стоял, покуда



2560



гад, извиваясь,

полз в потемках

к месту схватки;

и меч двуострый,

наследье древних,

сиял, подъятый,

в руках у конунга;

и оба сердца

равно кипели

и страхом и ненавистью.



2565



Держа наготове

свой щит спасительный,

стоял незыблемо

войсководитель

в наряде ратном,

а змей тем временем,

свиваясь в кольца,

лез из пещеры

судьбе навстречу.

Казалось ратнику,



2570



что щит, защитник

души и тела,

не так надежен,

как то хотелось бы

герою, коль скоро

впервые в жизни

Судьба не хранит его

в единоборстве, [153]

в победной битве.

Тогда на недруга



2575



воитель гаутский

мечом обрушился,

искуснокованым

наследьем конунгов,

но вкось по кости

скользнуло железо,

клинок по черепу,

не так, как нацелился

высокородный;

удар неловкий



2580



лишь раззадорил

холмозащитника:

он пыхнул пламенем —

далеко хлынул

пар ядовитый.

Правитель ведеров

не мог похвастаться

удачей в стычке:

не лучшим образом

ему служило



2585



лезвие славное. [154]

Нелегкую долю

избрал достойнейший

сын Эггтеова,

решившийся биться

с драконом насмерть, —

и суждено ему

в край далекий

уйти, покинув

юдоль земную,



2590



как и всякому смертному!

И снова, не медля,

сошлись противники;

но страж подземелья,

приободрившись,

приподнял голову,

и стал, полыхая

дыханьем смрадным,

огневержитель

теснить героя;



2595



и не нашлось

под рукой у конунга,

как должно в сражении,

благородного воинства [155] —

но в дальнюю рощу

спаслась дружина,

рать укрылась.

Из них лишь единый

смутился в сердце —

ибо изменником



2600



стать не может

муж доброчестный!

То Виглаф был, [156]

сородич Эльвхера,

сын Веохстана,

щитоноситель,

любимец Скильвингов.

Увидев на конунге

одежды битвы,

объятые пламенем,



2605



он вспомнил, какими

его приветил

дарами владыка,

вернувший Вагмундингам

наследные земли

и власть над племенем

его родителю.

И поднял Виглаф

щит желто-липовый

и меч, наследье



2610



потомка Охтхере,

скитальца Эанмунда,

который был в битве

убит, бездомный,

в сраженье с Веохстаном,

взявшим в добычу

это оружие:

нагрудник кольчатый,

шлем железный

и меч отменный,



2615



подарок Онелы,

издревнее лезвие, —

одежды битвы,

орудие сечи,

наряд воителя

(однако Онела

за смерть племянника

не мстил убийце [157] );

тот меч хранился

и щит и кольчуга



2620



у Веохстана,

покуда не вырос

ему преемник,

дабы продолжить

славу отцовскую

среди гаутов, —

оставил старец,

покинув землю,

наследство сыну.

открыть спойлер

оставить наследье,

мое оружие,



2730



наряд мой ратный,

тому, кто был бы

моим преемником!

Я пять десятков зим —

хранил державу,

и не единый

из сопредельных

племеводителей

не смел потревожить

меня дружиной,



2735



грозить мне набегом!

Я мирно властил

и ждал урочного

срока и жребия:

не жаждал распрей

и лживыми клятвами

не осквернялся,

чему сегодня,

смертельно раненный,

я радуюсь в сердце,



2740



ибо Создатель

не попрекнет меня

убийством родичей, —

так пусть же изыдет

душа из тела!

Спеши, о мой Виглаф,

сойди под землю,

в тайник курганный

под серыми скалами

(дракон, лишенный



2745



своих сокровищ,

лежит, недвижный,

сраженный в сердце);

и я, увидев

казну издревнюю, [163]

насытив зренье

игрой самоцветов

и блеском золота,

возлягу рядом

и без печали



2750



жизнь покину

и власть земную».

Немедля, – так слышал я, —

по слову конунга,

по воле правителя,

в бою израненного,

сын Веохстана

сошел в пещеру,

воин в кольчуге,

в рубахе сетчатой;



2755



там, добродоблестный,

гордясь добычей,

увидел множество

колец, камений,

груды золота

и самоцветов,

сосуды дивные,

древние вещи,

вдоль стен стоявшие

в жилище змея,



2760



чудные чаши

(канули в вечность

их обладатели!),

и шлемы ржавые

времен прошедших,

кольчуги траченные,

и уборы истлевшие

(таким богатством,

в земле сокрытым,

такой добычей



2765



мог бы гордиться

любой из смертных!);

и там же знамя,

стяг златотканый

на крепком древке

над россыпью золота

солнцегорящий.

искусно шитый

сиял, озаряя

чертог обширный,



2770



сокровищ вместилище,

жилище змея,

который сгинул,

мечом пораженный.

Тогда, – так я слышал, —

сложил дружинник

богатство курганное,

казну гигантов

в мешок, в кольчугу,

сосуды, чаши.



2775



сколь мог осилить,

и взял слепящий

стяг светозарный,

поскольку Беовульф

ножом двуострым,

драконоборец,

сразил дозорного,

издревле стерегшего

холм сокровищный,

пламевержителя,



2780



во тьме полыхавшего

дыханием пагубным

над тем курганом. —

чудище сгинуло.

Вышел воин

с кладью бесценной

из подземелья,

страхом терзаемый,

тревогой в сердце:

застать успеет ли



2785



в живых владыку,

правителя ведеров,

без сил лежавшего

вблизи пещеры.

Золотоноша

нашел воителя,

истекшего кровью,

вождя всезнатного,

почти что при смерти;

он долго витязя



2790



кропил водою,

покуда слово

из сердца воина

на волю не вырвалось;

и молвил Беовульф,

скорбный старец,

глядя на золото:

«Владыке Вселенной

хвала! – я вижу

эти сокровища



2795



и славлю Господа,

Небоправителя,

в день мой последний

мне ниспославшего

победу в битве,

а эту добычу —

народу нашему!

В обмен на богатства

жизнь положил я —

теперь державу



2800



сами храните! —

мой срок истекает!

Повелеваю

вам, ратоборцы,

мой прах и пепел

укрыть в кургане,

в холме высоком,

близ моря насыпанном

на Мысе Китовом, [164]

дабы отныне



2805



то место звали

курганом Беовульфа

морескитальцы,

в ладьях плывущие

из дальних пределов

по темным водам».

Обруч ошейный

витого золота

вождь доброчестный

вручил воителю —



2810



кольцом и обручем,

кольчугой и шлемом

он юного мужа

благонапутствовал;

«Ты – единственный

мой наследник

из рода Вагмундингов,

чье семя сгинуло,

Судьбою похищено:

в час предначертанный



2815



ушли знатнейшие —

и я за ними!»

С последним словом

угасло сердце

мудрого старца;

осталось тело,

костра пожива;

душа отправилась

искать награды

среди угодников.



2820



То было горем,

великой скорбью

воина юного:

он видел тело

вождя возлюбленного,

лишенное жизни;

но тут же, рядом,

его убийца

лежал бездыханный,

жизнекрушитель,



2825



погибший в схватке,

змей зломерзкий,

страж, утративший

свои сокровища,

ибо железное

лезвие тяжким

ударом в сердце

вдруг оборвало

дни его жизни,

и грянул оземь



2830



холмохранитель

на склоне кургана:

не властен он больше

летать ночами,

червь огнекрылый,

гад, стерегший

свои богатства.


Дракон был повержен

рукою конунга,

клинком владыки,



2835



каких воистину

среди сынов земли

вовеки не было,

хоть я и слышал

песнопреданья

о многих сильных

и стойких в битве,

но не посмел бы

из них ни единый

в огне сходиться



2840



с ядоточащим

червечудовищем,

стяжая богатство,

как сделал Беовульф,

смертью купивший

клад несметный,

в битве, где оба

противоборца

расстались с жизнью!

Тогда уж из лесу,



2845



из рощи вышли

клятвопреступники, —

те десять бесславных,

бежавших в страхе,

копья в испуге

поднять не посмевших,

меча в защиту

ратеначальника, —

и вот, покрывшие

щиты позором,



2850



они приблизились

к одру героя,

глядя на Виглафа:

сидел скорбящий

над телом старца,

достойный копейщик

кропил водою

лицо владыки,

но бесполезно —

ничто не смогло бы



2855



дружиноводителя

вернуть к жизни!

Господня воля

в веках непреложна,

Промысел Божий

искони правил

делами смертных, —

и ныне так же!

Суровой речью

их встретил воин,



2860



мужей трусливых,

бежавших от битвы;

на них, бесчестных,

глядя презрительно,

так молвил Виглаф,

сын Веохстана:

«Правдоречивый

сказал бы: воистину

вождь, наделивший

вас, нестоящих,



2865



кольцами золота,

ратными сбруями

(ибо нередко

в застольях бражных

шлемы, кольчуги,

наряды сечи,

в дружинном зале

дарил державный

всем, приходившим

в его пределы), —



2870



зря отличил он

мечами острыми

вас, дрожащих

при виде недруга.

Не мог он похвастаться

вашей помощью

в сражении, конунг,

но, взысканный Богом

Победотворцем,

один сумел он



2875



в неравной схватке

врага пересилить!

Я был невластен

спасти державца,

и уберечь его

надежды не было,

но, изловчившись,

помог я родичу:

мечом наудачу

ударил чудовище —



2880



оно ослабло,

и в горле смрадный

огонь пресекся.

Но слишком мало

было соратников

вокруг владыки! —

за то отныне

и вам не будет [165]

даров сокровищных,

нарядов ратных,



2885



ни радостей бражных;

и вы утратите,

землевладельцы,

наделы наследные,

когда услышат

дружиноводители

в краях сопредельных

о том, как в битве

вы обесславились!

Уж лучше воину



2890



уйти из жизни,

чем жить с позором! [166] »

Тогда ко дворцу

он гонца с вестями

послал, в хоромы

над морем, где ждали

с утра старейшины,

сидели ратники,

гадая надвое:

то ли оплакивать



2895



вождя погибшего,

то ли с победой

вернется конунг;

и не солгал им

печальный вестник

с холма приморского,

муж, прибежавший

с мыса курганного,

но правду измолвил,

сказал глашатай:



2900



«Возлег сегодня

на ложе смерти

владыка ведеров,

гаут всевластный,

уснул, убитый

в бою драконом!

А рядом с героем

жизнекрушитель

простерся мертвый,

ножом распоротый



2905



(не меч, но двуострый

нож покончил

с червечудовищем).

Там же Виглаф,

сын Веохстана,

над Беовульфом,

живой дружинник

над павшим державцем,

страж печальный,

сидит, охраняя



2910



и друга и недруга!

Ждут нас войны

и кровомщение, [167]

едва о смерти

правителя нашего

узнают фризы,

франки услышат.

Та распря вспыхнула,

когда на хугов

дружину Хигелак



2915



и флот свой двинул

к пределам фризским,

где войско хетваров

с ним переведалось,

воинство сильное,

многомогучее, —

там был повержен

отважный в битве,

пал в сражении

вождь, не успевши



2920



воздать соратникам

за службу добычей;

возненавидели

нас меровинги.