К ИСТОКУ

открыть спойлер

Тем, кто способен действовать только в жестких нормах, тем, кто может чувствовать только человеческие, но не божественные значения, эта истина может показаться опасной уступкой, которая может уничтожить саму основу морали, дезорганизовать поведение и создать только хаос. Безусловно, если нужно сделать выбор между вечной и неизменной этикой и отсутствием вообще всякой этики, то для невежественного человека результат был бы именно такой. Но даже на человеческом уровне, если мы достаточно просвещены и достаточно гибки, чтобы понять, что норма поведения может быть временной и в то же время необходимой для своего времени, и чтобы полностью ее соблюдать, пока она не будет заменена лучшей, тогда мы не теряем ничего, кроме фанатизма несовершенного и нетерпимого благочестия. Взамен этого мы приобретаем открытость и силу продолжительного морального прогресса, милосердие, возможность достижения понимания и симпатии к этому миру борющихся и спотыкающихся созданий, и благодаря этому милосердию получить больше права и силы, чтобы помочь ему на его пути. В конце, там, где кончается человеческое и начинается божественное, где ментальное исчезает в супраментальном сознании, а конечное переходит в бесконечное, всякое зло исчезает в трансцендентном божественном Добре, которое становится всеобщим на каждом плане сознания, к которому оно прикасается.

Таким образом, для нас становится понятным, что все нормы, при помощи которых мы стараемся управлять нашим поведением, являются только нашими временными, неполноценными и эволюционирующими попытками представить себе наш спотыкающийся ментальный прогресс во вселенской самореализации, к которой двигается Природа. Но божественное проявление не может быть связано нашими мелкими правилами и хрупкими святынями; ибо сознание, стоящее за ним, слишком обширно для этого. Как только мы осмыслим этот факт, который достаточно разрушителен для абсолютизма нашего рассудка, мы сможем лучше разместить по своим местам относительно друг друга последовательные нормы, определяющие различные стадии роста индивидуума и коллективного движения человечества. Наиболее общие из них мы можем окинуть беглым взглядом. Ибо нам надо видеть их положение по отношению к этому другому ненормированному, духовному и супраментальному образу действия, которого добивается Йога, и к которому [она] идет путем подчинения индивидуальной воли божественной Воле и, еще более эффективно, через его возвышение, благодаря этому подчинению, до большего сознания, в котором становится возможным некое тождество с динамичным Вечным.

* * *
Существуют четыре главных стандарта человеческого поведения по возрастающей шкале. Первый — это личные нужды, предпочтения и желания; второй — закон и забота о пользе для коллектива; третий — идеальная этика; последний — высший божественный закон природы.

Человек начинает длинный путь своей эволюции, располагая только первыми двумя из этих четырех, которые должны просвещать его и руководить им; ибо они составляют закон его животного и виталического существования, а свой прогресс человек начинает как виталическое и физическое животное. Истинным смыслом пребывания человека на земле является выражение растущего образа Божественного в человечестве; эту цель преследует Природа в человеке, осознанно или неосознанно работая в нём под густым покровом ее внутренних и внешних процессов. Но материальный или животный человек не знает внутреннюю цель жизни; он знает только ее нужды и желания, и у него нет другого руководителя, указывающего на то, что от него требуется, кроме его собственного восприятия нужд и его возникающих и указующих желаний. Его первым естественным правилом поведения является прежде всего удовлетворение своих физических и виталических требований и необходимостей, и уже затем каких-либо возникающих в нем эмоциональных и ментальных желаний, воображений или динамичных представлений. Единственный уравновешивающий или перевешивающий закон, который может модифицировать или противостоять этому настоятельному естественному запросу, заключается в требованиях, выдвигаемых идеями, нуждами и желаниями его семьи, его общины, племени, стада или стаи, членом которой он является.

Если бы человек мог жить только для себя, — а это было бы возможно только в том случае, если бы развитие индивидуума было единственной целью Божественного в мире, — тогда не было бы необходимости включения в действие второго закона. Но всякое существование возможно только в результате взаимодействия акции и реакции целого и частей, взаимной необходимости составляющих и того, что они составляют, взаимозависимости группы и индивидуумов группы. На языке индийской философии Божественное проявляет себя всегда в двойной форме отдельного и коллективного существа, vyasti, samasti. Человек, стремящийся к росту своей отдельной индивидуальности, ее свободе и полноте, в состоянии удовлетворить даже свои собственные нужды и желания только вместе с другими людьми; он есть целое в самом себе и в то же время не является целым без других. Эта зависимость включает закон его личного поведения в групповой закон, который возникает в результате образования длительного группового организма с коллективным разумом и собственной жизнью, которому подчинены его собственный воплощённый ум и жизнь в качестве преходящей единицы. И в то же время в нём есть что-то бессмертное и свободное, не привязанное к этому групповому телу, которое переживёт его собственное воплощённое существование, но не сможет пережить или сковать своим законом его вечный дух.

Сам по себе этот кажущийся большим и превышающим закон является не более чем продолжением виталического и животного принципа, которым руководствуется индивидуальный элементарный человек; это закон стаи или стада. Индивидуум отождествляет свою жизнь с жизнью определенного числа других индивидуумов, с которыми он связан и общается от рождения, по выбору или обстоятельствам. И поскольку существование группы необходимо для его собственного существования и удовлетворения, то со временем, если не сразу же, забота о ее сохранении, удовлетворении ее нужд и ее коллективных понятий, желаний, жизненных привычек, без чего она не могла бы целиком сохраняться, встаёт на первое место. Удовлетворение личных идей и чувств, нужд и желаний, склонностей и привычек должно быть постоянно подчинено, в соответствии с обстановкой, а не по каким-либо моральным или альтруистическим мотивам, удовлетворению идей и чувств, нужд и желаний, склонностей и привычек не того или иного индивидуума или числа индивидуумов, но общества в целом. Эта общественная необходимость является скрытым связующим веществом морали и человеческого этического импульса. Нет фактических данных о том, что в какие-то доисторические времена человек жил один или только со своей самкой, как некоторые животные. Все, что известно о нем, показывает, что он был общественным животным, а не изолированным телом и духом. Закон стаи всегда стоял выше его индивидуального закона саморазвития; кажется, что он всегда рождался, жил, формировался как единица в массе. Но логично и естественно, с психологической точки зрения, что закон личной необходимости и желаний является главенствующим, а общественный закон выступает как вторичная и узурпирующая сила. В человеке имеются два отчетливых господствующих импульса, индивидуалистический и общественный, личная жизнь и общественная жизнь, личный мотив поведения и общественный мотив поведения. Возможности их противостояния и попытки их согласования заложены в самых корнях человеческой цивилизации и продолжают проявляться в другом виде, когда он минует стадию виталического животного и приходит к высоко индивидуализированному ментальному и духовному прогрессу.

открыть спойлер

В конфликте между требованиями общества и запросами индивидуума два идеальных и абсолютных решения противостоят друг другу. Существует требование группы, чтобы индивидуум подчинился более или менее полно, или потерял свое самостоятельное существование в обществе, меньшая [единица] должна быть принесена в жертву или сама предложить себя большей единице. Он должен признать нужды общества как свои собственные нужды, желания общества как свои желания; он должен жить не для себя, но для племени, клана, коммуны или нации, членом которой он является. С точки зрения индивидуума идеальным и абсолютным решением явилось бы общество, которое существовало бы не для себя, не для своих превалирующих коллективных целей, а для пользы индивидуума и его свершения, для более великой и совершенной жизни всех его членов. Представляя насколько возможно его лучшее я и помогая ему реализовать его, оно бы уважало свободу каждого их своих членов и существовало бы опираясь не на закон и силу, а на основе свободного и спонтанного согласия составляющих его личностей. Идеальное общество любого рода не существует нигде, и его было бы очень трудно создать, и еще труднее поддерживать его существование, до тех пор пока отдельный человек видит в своем эгоизме главный мотив существования. Общее, но не полное, подавление обществом индивидуума является более легким путем и той системой, которая инстинктивно принимается Природой с самого начала и поддерживается в равновесии жестким законом, принудительным обычаем и заботливым внушением всё ещё подчинённому и малоразвитому интеллекту человеческого создания.

В первобытных обществах жизнь индивидуума подчинена строгим и неизменным коллективным обычаям и правилам; это древний и, казалось бы, вечный закон человеческой стаи, который всегда старается выдать себя за вечное веление Непреходящего, esa dharmah sanatanah. И [этот] идеал еще жив в человеческом уме; самые последние тенденции в человеческом прогрессе направлены на создание расширенного и пышного варианта этого древнего обращения коллективной жизни к порабощению человеческого духа. В этом серьезная опасность для интегрального развития более великой истины на земле и более великой жизни. Ибо стремления и свободные искания индивидуума, как бы они ни были эгоистичны, фальшивы, искажены в своей непосредственной форме, содержат в своих скрытых ячейках семя развития, необходимого для всего целого; за его поисками и неудачами стоит сила, которую необходимо сохранить и воплотить в образ божественной идеи. Эту силу необходимо просветить и воспитать, но не подавлять или впрягать в тележку общества. Индивидуализм также необходим для окончательного совершенствования, как и та сила, что стоит за духом группы; удушение индивидуума может обернуться удушением бога в человеке. И в современном балансе человечества редко присутствует реальная опасность преувеличенного индивидуализма, разрушающего общественную целостность. Имеется постоянная опасность того, что преувеличенное давление социальной массы может своим непросвещенным механическим весом подавить или лишить веры свободное развитие индивидуального духа. Ибо человек в своей индивидуальности легче может быть просвещён, сознателен и открыт для ясных благотворных влияний; человек в массе все еще тёмен, полусознателен, управляется силами вселенной, ему неподвластными и непознанными
На эту опасность подавления и сковывания реагирует Природа индивидуума. Ее реакция может выразиться в изолированном сопротивлении, начиная с инстинктивного и зверского сопротивления преступника и кончая полным отрицанием [характерным для] одиночества и аскетизма. Реакция может выразиться в утверждении индивидуалистического течения в социальной идее, может навязать ее массовому сознанию и установить компромисс между индивидуальными и общественными требованиями. Но компромисс не является решением; он только отодвигает трудности и в конце концов увеличивает сложность проблемы и усложняет исход. Нужен новый принцип, отличный и более возвышенный, чем оба конфликтующих инстинкта, и достаточно сильный, чтобы одновременно превзойти и примирить их. Выше естественного индивидуального закона, который устанавливает в качестве единственной нормы нашего поведения удовлетворение наших индивидуальных запросов, предпочтений и желаний, и естественного общественного закона, устанавливающего в качестве высших нормы, выражающиеся в удовлетворении потребностей, предпочтений и желаний общества в целом, должно было возникнуть понятие идеального морального закона, который не сводится к удовлетворению запросов и желаний, а контролирует и даже приостанавливает или аннулирует их в интересах идеального порядка, не животного, не виталического и физического, а ментального, сотворенного в результате поисков умом света, и знания, и верного правила и движения и истинного порядка. Как только это понятие овладевает человеком, он начинает освобождаться от всепоглощающего виталического и материального ради ментальной жизни; он поднимается с первой на вторую ступень трехступенчатого восхождения Природы. Даже его запросы и желания освещаются более возвышенным светом цели и ментальных запросов, эстетические, интеллектуальные и эмоциональные стремления начинают доминировать над запросами физической и виталической природы.

открыть спойлер

Ибо долгое время после того, как индивидуум стал частично свободным, моральным организмом, способным к сознательному росту, чувствующим внутреннюю жизнь, жаждущим духовного прогресса, общество продолжает оставаться внешним по своим методам, материальным и экономическим организмом, механическим, более заинтересованным в сохранении статуса и в самоконсервации, чем в росте и самосовершенствовании. В настоящее время самой большой победой мыслящего и прогрессивного индивидуума над инстинктивным и статичным обществом является, достигнутая им сила, приобретенная благодаря мыслительной воле 30, которая позволяет ему заставить общество думать, стать открытым к идее социальной справедливости, общего сочувствия и взаимного сострадания, оценивать свои институты по способности руководствоваться разумом, а не слепым обычаем, и расценивать ментальный и моральный рост своих индивидуумов как один из важных элементов, подтверждающих обоснованность его законов. В идеале, по крайней мере, общественный разум начинает становиться способным санкционировать просвещение вместо насилия, моральное развитие вместо мести или лишения свободы даже в целях наказания. Самая большая победа в будущем настанет для мыслителя, когда ему удастся убедить индивидуальную единицу и коллективное целое основывать свои жизненные отношения, союз и стабильность на свободном и гармоничном согласии и самоадаптации, формировать и управлять внешним при помощи внутренней истины, вместо того, чтобы подавлять внутренний дух тиранией внешней формы и структуры.

Но даже эта победа, уже одержанная им, относится скорее к будущим возможностям, чем к фактическим достижениям. Всегда существует дисгармония и разлад между моральным законом индивидуума и законом его нужд и желаний, между моральным законом, предлагаемым обществу, и физическими и виталическими потребностями, желаниями, обычаями, предрассудками, интересами и страстями касты, клана, религиозной секты, общества, нации. Моралист напрасно создает свою абсолютную этическую норму и призывает всех быть верными ей, не думая о последствиях. Для него не имеют значения нужды и желания индивидуума, если они расходятся с моральным законом, и социальный закон для него не существует, если он противоречит его понятию справедливости и не приемлем для его сознания. Он предлагает индивидууму такое абсолютное решение, которое не позволяет иметь желания и запросы, не совместимые с любовью, истиной и справедливостью. Он требует от общества или нации, чтобы они считали всё, даже свою безопасность и самые насущные интересы, ничтожными в сравнении с истиной, справедливостью, гуманностью и высшим благом народа.

Ни один индивидуум не поднимается до таких высот, за исключением моментов особого напряжения, и еще нет такого общества, которое отвечало бы этому идеалу. И при современном состоянии морали и человеческого развития ни одно общество не в состоянии, а возможно, и не должно удовлетворять ему. Природа не допустит этого, Природа знает, что этому не бывать. Первая причина в том, что наши моральные идеалы сами по себе большей частью плохо развиты, невежественны и условны, являются скорее ментальными конструкциями, чем выражениями вечных истин духа. Не терпящие возражений и догматические, они теоретически обосновывают некоторые абсолютные нормы, но на практике каждая из существующих систем этики оказывается либо не работоспособной, либо не отвечающей той абсолютной норме, на которую в идеале претендует. Если наша этическая система является компромиссом или паллиативом, то она сразу же создает принцип для оправдания дальнейших стерилизующих компромиссов, которыми спешат воспользоваться общество и индивидуум. А если она бескомпромиссно требует любви, справедливости, права, то она витает в облаках выше человеческих возможностей и добивается славословия, но игнорируется на практике. Установлено даже, что она игнорирует другие элементы в человечестве, которые в одинаковой мере должны выжить, но не соответствуют формуле морали. Ибо как индивидуальный закон желания содержит в себе бесценные элементы бесконечного целого, которые должны быть защищены от тирании поглощающей социальной идеи, так и сокровенные импульсы индивидуума и коллективного человека содержат в себе бесценные элементы, которые выходят за пределы любой до сих пор придуманной этической формулы, и в то же время необходимы для полноты и гармонии будущего божественного совершенства.

Более того, абсолютная любовь, абсолютная справедливость, абсолютно здравый рассудок в их нынешнем воплощении сбитым с толку и несовершенным человечеством часто становятся конфликтующими принципами. Справедливость часто требует того, к чему любовь питает отвращение. Здравый рассудок, бесстрастно рассматривая факты в природе и человеческих отношениях в поисках удовлетворительных норм или правил, не в состоянии принять без поправок как царство абсолютной справедливости, так и царство абсолютной любви. В действительности человеческая абсолютная справедливость легко оборачивается на практике полновластной несправедливостью; ибо его ум, односторонний и негибкий по своей конструкции, выдает одностороннюю пристрастную скрупулезную схему или формулу, настаивая на ее тотальности и абсолютности, что является игнорированием более тонкой истины вещей и пластичности жизни. Все наши нормы при осуществлении либо колеблются в потоке компромиссов, либо оказываются ошибочными вследствие этой пристрастности и негибкой структуры. Человечество бросается от одной ориентации к другой; оно движется зигзагами, влекомое конфликтующими требованиями и, в целом, инстинктивно вырабатывает то, что указывает Природа, но с большими потерями и страданиями, а вовсе не то, чего оно желает или считает верным, как и не то, чего требует высочайший свет свыше от воплощённого духа.

* * *
Фактически, когда мы достигаем культа абсолютных этических качеств и создаем категорический императив идеального закона, то мы еще не приходим к концу нашего поиска и не прикасаемся к истине, которая освобождает. Здесь, без сомнения, есть нечто, что помогает нам подняться за пределы ограничений, налагаемых физическим и виталическим человеком внутри нас, настойчивость, превосходящая индивидуальные и коллективные нужды и желания человечества, которое все еще привязано к житейской грязи Материи, в которой находятся его корни, устремление, которое помогает развиться ментальному и моральному существу в нас: этот новый возвышающий элемент поэтому является приобретением большой важности; его действия являются значительным шагом вперед в трудной эволюции земной Природы. И за недостаточностью этих этических концепций скрывается также нечто, что прикасается к высшей Истине; здесь также проглядывает мерцание света и силы, которые являются частью пока ещё недостижимой божественной Природы. Но ментальная идея этих вещей не является этим светом, а моральная формулировка их не является этой силой. Это только представительные конструкции ума, которые не могут вместить божественный дух, который они тщетно пытаются запереть в своих категорических формулах. За пределами ментального и морального бытия в нас имеется высшее божественное бытие, духовное и супраментальное; ибо только через широкий духовный уровень, где формулы ума растворяются в белом пламени непосредственного внутреннего опыта, можем мы выйти за пределы ума и перейти от его конструкций в простор и свободу супраментальных реальностей. Только там мы может прикоснуться к гармонии божественных сил, которые весьма искажённо представлены нашему уму или заключены в ложную формулу конфликтующими или колеблющимися элементами морального закона. Только там становится возможным объединение преобразованного виталического, физического и просветлённого ментального человека в том супраментальном духе, который является одновременно тайным источником и целью нашего ума, жизни и тела. Только там имеется какая-либо возможность абсолютной справедливости, любви и правоты — далеко не таких, какими мы себе их представляем — в единстве друг с другом в свете высшего божественного знания. Только там возможно примирение между нашими конфликтующими членами.

открыть спойлер

Этический идеалист пытается открыть этот верховный закон в своих моральных данных, в несовершенных силах и факторах, относящихся к ментальной и этической формуле. И для того, чтобы поддерживать и организовать их, он выбирает основной принцип поведения по существу своему неверный и сконструированный интеллектом, утилитарностью, гедонизмом, рассудком, интуитивным сознанием или любой другой обобщенной нормой. Все такие попытки заранее обречены на провал. Наша внутренняя природа является прогрессирующим выражением вечного Духа и слишком сложной силой, чтобы быть связанной одним доминирующим ментальным или моральным принципом. Только супраментальное сознание может раскрыть для ее различных и конфликтующих сил их духовную истину и привести к гармонии все их расхождения.

Более молодые религий пытаются зафиксировать тип высшей истины поведения, создать систему и объявить закон Бога устами Аватара или пророка. Эти системы, более мощные и динамичные, чем сухая этическая идея, до сих пор большей частью являются не более чем идеалистическими восхвалениями морального принципа, освященными религиозными эмоциями и ярлыком сверхчеловеческого происхождения. Некоторые, вроде крайней Христианской этики, отвергаются Природой потому, что они безрезультатно настаивают на практически неосуществимых абсолютных правилах. Другие оказываются в конце концов эволюционными компромиссами и с течением Времени устаревают. Истинный божественный закон, в отличие от ментальных подделок, не может быть системой жестких этических предопределений, которые втискивают в свои чугунные изложницы все наши жизненные движения. Закон божественный есть правда жизни и правда духа и должен возвышать со свободной жизненной гибкостью и вдохновлять непосредственным прикосновением своего вечного света каждый шаг нашей деятельности и все сложности наших жизненных результатов. Он должен действовать не как правило или формула, но как охватывающее и проникающее сознательное присутствие, которое определяет все наши мысли, действия, чувства, импульсы воли своей неизменной силой и безошибочным знанием.

Более старые религии создали правление мудрых, афоризмы Ману и Конфуция, сложные Шастры, в которых они пытались объединить социальное правило и моральный закон с декларацией определенных вечных принципов нашей высшей природы в своего рода объединяющем сплаве. Все три [элемента] рассматривались на равных, как одинаковые выражения вечных истин, sanatana dharma. Но два элемента эволюционны и имеют временное действие, ментальные конструкции, человеческие прочтения воли Вечного; третий, привязанный и умеренный некоторыми социальными и моральными формулами, разделил участь своей формы. Или Шастра устаревает и должна быть постепенно изменена, или, наконец, отброшена, или она остается жестким препятствием для саморазвития индивидуума и расы. Шастра выдвигает коллективную и внешнюю норму; она игнорирует внутреннюю природу индивидуума, неопределимые элементы тайной духовной силы в нём. Но природу индивидуума нельзя игнорировать; ее требования неистощимы. Неограниченное потакание ее внешним импульсам приводит к анархии и разрушению, но подавление и насилие над свободой души при помощи фиксированного и механического правила приводит к стагнации или внутренней смерти. Не это насилие и внешнее принуждение, а свободное открытие его высочайшего духа и истины вечного движения — вот та высшая вещь, которую он должен открыть.

открыть спойлер

Кульминацией постоянного контакта души с Высшим является та самоотдача, которую мы называем преданием себя 32 божественной Воле и исчезновением отдельного эго в Едином, который есть всё. Широкая универсальность души, глубокое единство со всем является основным и неизменным условием супраментального сознания и духовной жизни. Только в этой всеобщности и единстве можно найти верховный закон божественного проявления в жизни воплощённого духа; только в этом можем мы обнаружить высшее движение и правильную игру нашей индивидуальной природы. Только в этом могут все эти низшие диссонансы прийти к победоносной гармонии истинных отношений между проявленными существами, которые являются частями одного Божества и детьми одной мировой Матери.

* * *
Всякое поведение и действие являются частью движения Силы, Силы 33 бесконечной и божественной по своему происхождению, тайному смыслу и воле, — даже если те формы ее, которые мы видим, кажутся бессознательными или невежественными, материальными, виталическими, ментальными, конечными, — которая работает над тем, чтобы постепенно выявить что-то от Божественного и Бесконечного в тёмной природе индивидуума и коллектива. Эта сила ведет к Свету, но всё ещё через Невежество. Сначала она ведет человека через его запросы и стремления, модифицированные и освещенные ментальным и моральным идеалом. Она готовит его [этим], чтобы повести к духовной реализации, которая превосходит эти вещи и в то же время претворяет и примиряет их во всём, что божественно верно в их духе и целях. Она преобразует нужды и желания в божественную Волю и Ананду. Она преобразует ментальные и моральные стремления в силы Истины и Совершенства, находящиеся за их пределами. Разрозненные усилия индивидуальной природы, страсти и раздоры отдельного эго она заменяет спокойным, основательным, гармоничным законом универсализированной личности внутри нас, центрального существа, духа, который является частью верховного Духа. Эта истинная Личность внутри нас, в силу своей универсальности, не ищет отдельного удовлетворения, но в своем внешнем выражении в Природе ищет только своего развития до своей настоящей высоты, своего внутреннего божественного Я, той трансцендентной духовной силы и присутствия в ней, которая едина со всем [сущим] и сочувствует каждой вещи и каждому созданию, каждой коллективной личности и силам божественного существования, и все же она превыше их и не связана эгоизмом какого-либо существа или коллектива и не ограничена невежественным контролем их низшей природы. К этому высокому свершению направлены все наши поиски и усилия, и оно твердо гарантирует полное согласие и преобразование всех элементов нашей Природы. Чистая, тотальная и безошибочная деятельность возможна только после осуществления этого, когда мы достигнем высоты тайного Божества внутри нас.

Совершенное супраментальное действие не следует какому-то единственному принципу или ограниченному правилу. Вряд ли оно может соответствовать норме индивидуального эгоиста или какого-либо организованного группового разума. Она не будет отвечать требованиям ни положительного практического светского человека, ни формального моралиста, ни патриота, ни сентиментального филантропа, ни идеализирующего философа. Оно будет происходить в результате спонтанного истечения с высот в тотальности просветлённого и возвышенного бытия, воли, знания, а не в результате избранной, рассчитанной и стандартизированной акции, единственного, что может быть достигнуто интеллектуальным рассудком или этической волей. Единственной его целью будет выражение божественного в нас и поддержание мирового движения в направлении Пришествия 34, которое грядет. Это будет даже не столько цель и намерение, сколько спонтанный закон существа и интуитивное предопределение действия при помощи Света божественной Истины и ее автоматического влияния. Оно будет происходить как действие Природы, исходящее из стоящих за ней тотальной воли и знания, но воли и знания просветлённых в сознательной высшей Природе и уже не затемнённых в своей невежественной Пракрити. Это будет действие более не связанное двойственностью, но полное и обширное в беспристрастной радости существования духа. Счастливое и вдохновенное движение божественной Силы и Мудрости, руководящее нами и направляющее нас, заменит дилеммы и преткновения страдающего и невежественного эго.

Если бы можно было каким-то чудом божественного вмешательства сразу поднять человечество до этого уровня, то на земле настало бы нечто вроде Золотого Века преданий, Сатья Юга, Эра Истины или праведное существование. Ибо признаком Сатья Юги является то, что Закон спонтанен и сознателен в каждом существе и делает свое дело в полной гармонии и свободно. Единство и всеобщность, а не разделение, стало бы основой сознания расы; любовь стала бы абсолютной; равенство было бы совместимо с иерархией и отличалось бы совершенством, несмотря на различия; абсолютная справедливость была бы обеспечена, спонтанным действием существа в гармонии с истиной вещей и истиной своей и других и поэтому правильным и справедливым в своих результатах; правильный рассудок, уже не ментальный, а супраментальный, нашёл бы свое удовлетворение не в соблюдении надуманных норм, а в свободном автоматическом постижении правильных отношений и их неизбежном осуществлении в действии. Невозможными стали бы распри между индивидуумом и обществом или катастрофическая борьба между сообществами; космическое сознание, внедренное в воплощённые существа, обеспечило бы гармоничное разнообразие в единстве.

При нынешнем фактическом состоянии человечества восходить к этим высотам должен индивидуум, как пионер и предвестник. Его изолированность неизбежно придаст определённость и форму его внешней активности, которые будут в корне отличаться от сути и формы сознательно божественной коллективной деятельности. Внутреннее состояние, корни его действий будут такими же; но сами действия могут быть очень отличными от тех, которые были бы на земле, освобожденной от невежества. Тем не менее его сознание и божественный механизм его поведения, если такое слово может быть использовано в отношении такой свободной вещи, были бы такими же, как было описано, свободными от того подчинения виталической нечистоте, и желаниям, и неправильным импульсам, которое мы называем грехом, не связанными исполнением предписанных моральных формул, которое мы называем праведностью, спонтанно уверенными, чистыми и совершенными в более великом сознании, чем умственное, руководимыми в каждом своём шаге светом и истиной Духа. Но если бы было возможно создать коллектив или группу из тех, кто достиг супраментального совершенства, то действительно могло бы образоваться какое-то божественное творение; [тогда] могла бы снизойти новая земля, которая стала бы новым небом, миром супраментального света среди существующей темноты этого земного невежества.